Солнце русской Истории закатилось.

Наша национальная история и прежде никогда не была совсем безоблачной, и частенько сгущались весьма мрачные тучи, яко средь бела дня заступала нощь... По известному определению заезжего международного наблюдателя, помнится, было времечко, когда Россия и вовсе лежала "во мгле" (Герберт Уэллс).

В новое время, начиная с пушкинской эпохи, русская интеллигенция с надеждой вглядывалась в будущее - куда же несется "Русь-тройка" и вместе с национальным вещуном - "неистовым Виссарионом" верила, что "Россия по преимуществу страна будущего" (поелику нет приличествующего настоящего).

И вот это будущее развернулось, как водится широко, (шире некуда, "надо бы сузить", как говаривал Достоевский) в XX столетии: птица-тройка обернулась чапаевской тачанкой, а еще через полвека бронетанком и ракетой. Понятное дело, это заставило весь мир устрашение обратить внимание на Россию, и три четверти века прошли как бы под знаком "серпа и молота" (впрочем первое - лишь для отвода глаз от второго, поскольку работающих комбайнов на сельхозполе было несравнимо меньше, чем танков на стоянках, а хлеб приходилось закупать за кордоном). Советский символ с самого начала был знаком "воинствующего коммунизма" - вспомните, супер-идеолог XX века Ленин так прямо и называл его "воинствующим" (!) материализмом и атеизмом, т.е. призывал воинствовать с несогласными, а сочувствующих и принимающих - настраивать на экстремистский лад. В случае же промедления или опять же случайной толерантности следовали репрессии. И вся планета (!) так или иначе вынуждена была жить с оглядкой на этот военный или идеологический экспорт, поскольку чуть ли не треть мира отхватил "социалистический лагерь".

Так екатерининская - воистину славная - держава и николаевская империя разрослись до масштабов второй (из двух!) сверхдержав XX века. Однако державность сия была куплена ценою чудовищного рабства собственного народа, покорно обслуживавшего гигантскую военную машину и управляющую ею Власть. Народ всего этого не мог видеть, поскольку официально, вслух - средствами колоссальной, всеохватывающей пропагандистской машины- страна занималась якобы только борьбой на "идеологическом фронте" и "борьбой (опять же - борьбой!) за мир." Казалось эта военно-идеологическая тьма не расступится никогда, и поэтому никто в мире не мог предвидеть ее конца.

Но вот вдруг завещанная еще Пушкиным свобода нас нежданно "встретила у входа": мы обрели невиданную прежде гласность - это абсолютное условие демократической жизни, обрели нормальную, т.е. цивилизованную выборность властей, нормальную Конституцию, как будто бы защищающую права человека от государства (а не государство от человека - как было до сих пор во всей русской истории); обрели, наконец, свободу передвижения по всему земному шару.

И все же, все же, все же...

Былая военная машина обезглавлена, но время от времени продолжает молотить свои жертвы тупо и бессмысленно (Чечня), как в кафкианском сумеречном мире; права человека защищены только законом, но не охраняются реально его стражами, и каждый ощущает себя потенциальной жертвой возможного насилия - от уголовного или экстремистского до мафиозного или коррумпированного. Наши близкие или друзья или просто собратья по великой русской культуре (я не сказал - цивилизации, коей не было, но культура- то была!) - те, что остались в бывших республиках бывшей Союза, - они обездолены как "неграждане". А те, что были нам как братья в годину Отечественной войны - грузины или узбеки, армяне или казахи, молдаване или таджики, да что там - даже братья-славяне Украины или Белоруссии стали нам как чужие, и былое тесное взаимодействие угасло и на летний отдых мы стремимся теперь уже не в Крым, Кавказ и тем более не в Прибалтику, а куда-нибудь подале... Например, в Испанию – там как-то спокойнее, душевней, даже... роднее. Как ни странно. А цвет российской интеллигенции, цвет искусства, науки и культуры - тот, что даже сквозь толщу идеологической тьмы всегда светил России и тем сохранял ее позитивную значимость в мире, этот цвет, эта духовная элита сегодня - ничего не значит. Она не просто влачит на родине жалкое существование или частично расползается по планете (увы, отнюдь не на летний отдых), - интеллигенция, мозг общества, просто ничего не значит ныне в нашем обществе! Вот что не токмо горько, но и поистине страшно - и для нее самой и для общества. Еще недавно, даже в период "совковости", такие понятия, как поэт, композитор, профессор или ученый, академик - звучали действительно гордо и красиво, - а это значило, что сами эти номинации как профессии имели достойный социальный резонанс, пользовались авторитетом в обществе в целом (несмотря ни на какие отклонения в сторону "выдвиженцев" и т.п.) Именно на их духовные ценности так или иначе ориентировалось общество в целом, в тенденции - при всей борьбе Власти (Партии) с инакомыслящими, с диссидентами. Вы понимаете, что я имею в виду: в целом общество оглядывалось не на ориентиры газеты "Правда", а на ценности, подсказываемые журналом "Новый мир", и на мнения не первых секретарей (в том числе и творческих союзов), а на мнения акад. Сахарова или тех диссидентов, что принесут через запрещенный эфир свободные "Голоса".

Это и была духовная жизнь нашего "советского человека" (если он не был запрограммирован или подкуплен Властью), - духовная жизнь и общества в целом, в тенденции - вопреки указаниям всемогущей Власти. Терзаемая, бесконечно пинаемая сверху, но эта была богатая ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ, носители которой пользовались абсолютным авторитетом в атмосфере адекватной среды, и ценности которой были лучами того единственного солнца духовной культуры, что было скрыто, да, было скрыто за тучами идеологической лжи и политического и антирелигиозного мрака ("воинствующего" материализма и атеизма), но оно БЫЛО - само это Солнце! И все мы это твердо знали и ощущали его неявное присутствие и явное воздействие - как верующий видит невидимого Бога. Именно и только оно сообщало смысл исторически бессмысленному существованию нашего агрессивного и "закрытого" общества.

И вот теперь это солнце - закатилось (есть основания считать, что оно восходит теперь далеко от нас). Наступила какая- то странная "белая ночь" нашей свободы: вроде бы и светло, ан читать не можно (да и не очень рвемся-то, не правда ли, ежели начистоту?!) В общем-то весьма интересно, даже пикантно, но как- то уж больно холодно, неуютно, не по-человечески...

Я говорю сейчас о ценностях духовной культуры, но ведь именно и прежде всего они составляют смысл истории той или иной нации, тем более претендующей на определение ВЕЛИКОЙ (т.е. великой не по физической величине - не "по форме, а по содержанию").

Рабиндранат Тагор, гений той страны, что тоже не блистает цивилизацией, но обладает многотысячелетней культурой, однажды выступая на международном форуме, подчеркнул, что долг каждой нации выявить перед миром свою суть через СВОЮ НАЦИОНАЛЬНУЮ КУЛЬТУРУ, А НЕСПОСОБНОСТЬ сделать это означает культурную смерть...

Чтобы попытаться разобраться, что с нами происходит и как нам быть дальше, было бы весьма полезно найти какую-нибудь подходящую историческую аналогию, чтобы поучиться на ее опыте и ее ошибках, а не только на своих собственных (правда, что мы, русские, и этого-то последнего не умеем).

- В 1469 г. начинается объединение Испании, после 10-летней борьбы в 1492 г. пала Гранада - последнее мавританское владение, а после открытия Колумбом Америки в том же году (в октябре), Испания становится могущественнейшей державой Европы и всего Западного мира. В 1496 г. Изабелла I и Фердинанд II удостоены Римским папой титула католических королей и при Карле V Габсбурге (1500- 1558) Рим становится империей, в которой "никогда не заходило солнце".

Примерно в то же самое время (разумеется абсолютно независимо от юго-западной оконечности Европы) происходит сложение русского государства: Иван Ш, великий князь Московский (с 1462) присоединяет области Ярославля, Новгорода, Твери, Вятки, Перми и др. и окончательно отметает монгольское иго ("Стояние на Угре", 1480).

- Сначала в Испанию, а уж потом в Россию вторглись войска Наполеона и наши страны заключили военный союз, и испанцы были вместе с русскими на всех уровнях - от солдата до высших чинов. Замечательный инженер и ученый Август Бетанкур- и- Молина назначается генералом русской армии, а позже и директором путей сообщения- под его началом перестраивались заводы в Туле и Казани, мосты в Ижоре, Петергофе и Петербурге, а также все новые сооружения в самой первопрестольной. Нижнем Новгороде и царском селе.

- Не секрет, что и Испания - при всей мощи собственной классической художественной традиции - не избежала прямого воздействия Итальянского (для нее вовсе уж соседского!) влияния - таков, скажем, их национальный престижный памятник Эскориал (XVI в.), чье строительство Филлипп П поручил Хуану Баутисте де Толедо, коего он вызвал для этого из Италии, где тот долго учился и работал в Неаполе и Генуе. И Хуан де Толедо, при всей своей - в силу образованности - приверженности традиции итальянского ренессанса сумел сочетать свой ансамбль с национальными чертами и традициями. (Скажу сразу: точно также, как Аристотель Фиорованти сочетал в Москве свою ренессансную подготовку с тем, что он предварительно мудро усвоил из древнего зодчества Новгорода и Пскова).

Перелестнем дальнейшие страницы истории, и увидим; испанская империя с гигантскими колониями и российский колониализм; наконец, в XX веке тоталитаризм в политике и жизни: сталинизм и франкизм, гражданская война 1936-39 гг. (в которой принимала участие Россия). Наконец, в конце 70-х гг. выход Испании к демократии и "открытому обществу", а еще через десятилетие аналогичный выход России.

Тут же стоит отметить, что государственная религия ТАМ (до 90% верующих, регулярно посещающих церковь) имеет своеобразную аналогию ЗДЕСЬ, (где те же примерно 90% не посещали церковь в своем вынужденном рвении государственного атеизма, хотя ДО ТОГО (т.е. до Революции) русский народ был объявлен идеологами весьма уникально: народом-БОГОНОСЦЕМ! (Просто под воздействием всеустрашающей смертельной силы он стал народом - КОММУНИЗМОНОСЦЕМ).

А теперь перейдем на куда более благоприятную КУЛЬТУРНУЮ почву.

Испанская духовная культура подарила миру великие вечные образы: Дон Кихот, Дон Хуан (Жуан), Кармен (во французской интерпретации), Севильский цирюльник. Все эти образы были исключительно близки духу русской культуры и бесконечно обыгрывались в поэзии, драматургии, музыке, на театре, а потом и в кино и на телевидении. Молодой И. Тургенев написал статью "Гамлет и Дон Кихот", где обосновал вечную значимость и живость этих образов для человечества и прежде всего естественно, для русской жизни, и русским донкихотом стал так называемый "лишний человек" всей классики XIX века: Чацкий, Онегин, Печорин, Бельтов, Обломов, князь Мышкин- "Идиот" вплоть до гениального воссоздания образа оригинала Дон Кихота в опере Шаляпиным.

Кстати, о музыке. М. Глинка первым в Европе обрабатывал испанский фольклор ("Арагонская хота"), затем последовали испанские мотивы у Даргомыжского, Глазунова, Прокофьева; композитор Александр Глазунов выступал с концертами в Мадриде, а гитарист Андрес. Сеговия в Москве, где также до сих пор любимы оперы Мануэля де Фалья. Гастроли балета Дягилева в Испании и нынешние испанские танцы в репертуаре ансамбля Игоря Моисеева... - всего не перечислить.

А испанская тематика в нашем изобразительном искусстве - в творчестве Врубеля, Коровина и других отечественных корифеев живописи, популярность Пабло Пикассо и Сальвадора Дали у нас даже тогда, когда все нереалистические течения в искусстве у нас преследовались на фоне "социалистического реализма".

А удивительные переклички поэтов наших стран, не имеющие аналогов в мире?! Антонио Мачадо в 30-е гг. обращается к России, кою именует "благородной и святой" (noble Rusia, santa Rusia):

Михаил Светлов - как бы в ответ - пишет свою "Гренаду", которая становится крылатой песней.

Наконец, межнациональные русско-испанские браки выдающихся лиц той и другой страны: Сальвадор Дали и Пабло Пикассо избирают себе в качестве вдохновительниц и спутниц жизни русских женщин, а Сергей Прокофьев или в наши дни известный телеведущий Владимир Молчанов - испанок.

Однако в целом, если флаг мировой известности России в первой половине XX века взлетел, то в Испании опустился. Почему?

Возможно, в различные эпохи только наиболее отвечающая духу этой эпохи нация (народ, этнос или агломерация народов, спаянных единой верой) становится флагманом человечества, воздействующим на мировосприятие и на самую жизнь многих других народов. Так, если предельно кратко (и, увы, поневоле схематично) обозреть историю, то совершенно очевидно, что на первый план последовательно выходили, сменяя друг друга, следующие народы и агломерации: Древний Египет, затем древние греки и римляне, Византия, арабы, персы и тюрки в Средневековье (мусульманский Ренессанс) в XVI-XVII вв. испанцы, в XVII-XVIII - французы, в XIX - Великобритания, в XX Россия и тщетно борющаяся за мировое господство Германия, ныне - США. И во всех случаях (за исключением разве только Эллады), которая вообще являла собою счастливое исключение в Мировой Истории), наибольшее значение имел фактор силы, военный потенциал. Пока в Испании (конца XVI в.) была своя "Непобедимая армада" - сильнейший в мире военный флот, она и господствовала, а после того, как армада понесла огромные потери в 1588 г., морское могущество страны было подорвано навсегда. Но с созданием атомного, а затем ядерного оружия и возникновения его паритета у сверхдержав, роль любой "непобедимой армады" обессмысливается, - в дело вступают совершенно иные - духовные, культурные факторы, которые получают соответствующее политическое, социальное и юридическое выражение. И теперь тот, кто является флагманом в плане военного могущества, перестает играть роль непререкаемого авторитета. Наступает пора заново осмыслить содержание, назначение и исторический смысл данного народа, общества и государства.

Историко-культурный путь Испании в отличие от ее северных западноевропейских соседей необычен и тем весьма поучителен для тех, кто следует извилистой дорогой с гигантскими зигзагами (как наша Россия). Франция, Англия, Германия от средневековья до XXI в. развивались хотя и не совсем равномерно, но поступательно, пережив – в культуре – последовательно ренессанс, барокко, Просвещение, романтизм, реализм, затем множество "измов", сменявших друг друга, и вошли в ХХ-й век с высоко развитой цивилизацией и культурой, результаты которых не смогли поколебать даже две страшные войны...

Расцвет Испании как самостоятельного государства пришелся на конец XVI-го – начало XVII-го века, после чего она постепенно отодвинулась на "задворки Европы" (по определению Ортеги-и-Гассета). Она фактически была нейтральной во время обеих мировых войн ХХ в., но пережила все беды трехлетней гражданской в 36-39 гг., включая ужас Герники (во многом ставший известным миру, благодаря трагическому зеркалу одноименной картины Пикассо, до уровня которой, например, наша советская батальная живопись не поднималась, хотя масштабы наших бед неизмеримей). И только с начала 90-х гг. получила, наконец, желанное партнерство в Европейском сообществе (Е.С.).

Что же касается истории культуры, то она отнюдь не была параллельной: именно тогда, когда империя рушилась в XVII-м столетии, в литературе и искусстве утвердился "золотой век", запоздало вобравший в себя Ренессанс (Эль Греко, Веласкес, Сервантес) и барокко (Гонгора, Лопе де Вега, Кеведо). Собственного просвещения ее культура фактически не знала, пережив, как и Россия сильное офранцуживание; одинокая фигура гениального Гойи фактически заменяет весь национальный романтизм и "фантастический реализм". И только на рубеже XIX-XX вв. небольшая группа писателей, мыслителей и поэтов ("поколение 98-го") М.Унамуно, А. Мачадо и Ортега-и-Гассет, усвоив общеевропейские духовные ценности, подвергли резкому критическому анализу свою отставшую страну и подвигли ее искать новый курс.

Гениальный поэт Ф.Г. Лорка, убитый фашистами в 1936 г., и гениальный художник П. Пикассо, переехавший жить в Париж, но восставший против террора фашизма своей "Герникой", вывели духовный мир Испании на общеевропейский и мировой уровень. Середина и вторая половина века освещена еще одним национальным гением – Сальвадором Дали.

На нескольких характерных моментах из истории и психологии национального духа Испании я попробую здесь остановиться, а именно на тех, что показывают схожесть или различия с нашим национальным опытом и тех, на чем просто не худо бы и поучиться.

Первое, что сразу обращает на себя внимание по сходству эпох (вопреки несовпадению по хронологии), когда героика в жизни (в истории) и героика в поэзии совпадают, причем на испанской почве последняя не противоречит орфике, "перо и шпага" действовали в паре.

Луис де Гонгора (1561-1625 гг.), еще заставший молодым человеком могущество Испании – тогда первой морской державы мира:

Чем не державный (чуть было не сказал: державинский) торжественный слог вдруг у этого первейшего мастера лирического сонета своего времени!

Но и это сочетание героики и орфики еще не все. Примечательно, что Гонгора обладает еще и блистательным юмором и иронией в поэтическом всеоружии. Вот характерный пример – "Послание Лопе де Вега", вероятно, самому плодовитому драматургу всех времен (автору около полутора тысяч комедий!, т.е. писаных по несколько штук в неделю).

И это отнюдь не индивидуальная особенность таланта Гонгора, повторяю – крупнейшего лирика – другие литературные мастера писали в свою очередь на него самого ядовитые эпиграммы (заметим, что это в XVII веке, а у нас эпиграммы будут в ходу лишь начиная с Пушкина). Романист и поэт Франсиско де Кеведо, автор многих эпиграмм на Гонгору, в одной из них, в частности, касается весьма щепетильной темы – твердости в католической вере (напомним, что Испания была цитаделью истового католицизма, именно здесь действовали и великий инквизитор Торквемада и создатель ордена иезуитов Игнатий Лойола):

А ведь еще свежа память о том, как католический монах, писатель и поэт Луис де Леон за вольный перевод библейской "Песни песней" был обвинен в еретичестве и посажен в тюрьму!

Что ж? Высокая ирония позволяет истинному поэту свободно обращаться даже со священной тематикой в пору, когда не забылись еще аутодафе – костры инквизиции. Тот же Гонгора провозглашал:

("Христово рождение")

Эта ироническая тенденция в Новейшее время достигнет степени чуть ли не ницшеанских антихристианских филиппик, причем, повторяю, это ведь на родине инквизиции, а отнюдь не протестантизма! В поразительном по смелости "вольнодумства" сонете "Молитва атеиста" Мигель де Унамуно заявляет:

Ничего подобного на родине православия невозможно и поныне даже представить! (В особенности до того, как Россия стала страной государственного атеизма, с трудом изживаемого ныне).

Другой характерный момент в жизни испанского духа – это акцентировка на теме смерти, игра с нею и своего рода прославление, обыгрывание всевозможных с нею отношений – от размышляющей иронии до изображения обнаженной жестокости казни. Последняя – абсолютно ведущая тема испанского изобразительного (религиозного) искусства во всю его историю от средневековья до Гойи и С. Дали.

Естественно, что первое нашло свое отражение и в зеркале поэзии, опять-таки от классики до ХХ в. Кеведо посвятил этому даже специальный сонет "Пример тому, как все вокруг говорит о смерти":

Размышляющей лирике, тем более сдобренной иронией, подвластна в принципе любая тема, но трудно представить себе, чтобы орфическая поэзия взяла в качестве объекта изображения жестокую казнь. Последнее, повторяю, излюбленная тема, чуть ли не лейтмотив всей истории испанской религиозной живописи – казнь того или иного святого: отрубленные члены тела, свищет кровища и т.д. В конце концов изображать – дело живописи, ну хотя бы отчасти эпики: в "Илиаде", например, описывается как рассвирепевший Ахиллес, кипя жаждой мести, разрубает пополам тело безвинного юноши – Ликаона... Героической поэзии без этого не обойтись. Но орфическому поэту?... А вот на испанской почве, оказывается, и такое возможно.

Вот как Лорка изображает казнь святой Олайи в "Трех исторических романсах":

Подобное отражение в зеркале поэзии возможно только на абсолютно особой, уникальной национальной почве. И лучше, глубже кого-либо это не только впитал в себя, как поэт, но и ясно объяснил в прозе тот же Лорка в замечательной лекции, прочитанной в Буэнос-Айресе в 1933 г. "Теория и игра беса". Вот что он, в частности, подчеркивает: "Во всех странах смерть означает конец. Она приходит – и занавес падает. А в Испании – нет. В Испании занавес только тогда и поднимается. Множество людей живут в Испании, словно запертые в четырех стенах до самой смерти, лишь тогда их вытаскивают на солнце. Мертвец в Испании – более живой, чем мертвец в любом другом месте земного шара: его профиль ранит, как лезвие бритвы. Шутки о смерти и молчаливое ее созерцание привычны испанцам" (с. 233).

Если припомнить, в России в конце XIX в. тема смерти на какое-то время овладела умами, прежде всего поэтов (см. хотя бы Ф. Сологуба), так что их стали называть "смертяшкинами", но это было мелкое и довольно жалкое мыслевыражение (а отнюдь не орфическое), и сам Федор Сологуб справедливо осудил этот феномен в романе "Мелкий бес".

Совсем иной бес властвует в испанском духе, тут он крутит мощным хвостом, как дракон, или выбивает из-под земли, как гейзер.

"Испания – единственная страна, где смерть стала национальным зрелищем, где она звуками рожков приветствует наступление весны; в испанском искусстве всегда царит остроумный бес, чья зловещая изобретательность наложила отпечаток на все творения" (Лорка, там же, с. 237).

И ведь это касается не только искусства, в самой жизни испанцев до наших дней сохраняется феномен кровавого смертоносного ритуала корриды, которой посвящены сотни славословящих стихотворений и которую Лорка назвал религиозной драмой, где, как в мессе, "творится жертвоприношение и поклонение некоему богу" (с. 236).

А своего рода микро-коррида в Памплоне, когда раз в году – ежегодно – на огромную безоружную толпу молодых людей-добровольцев выпускают группу разъяренных быков?!

Коррида - крайне своеобразное праздничное зрелище: торжество бесовской дерзости на грани жизни и смерти, зрелище, в коем соучаствуют тысячи сочувствующих зрителей, которые громадным хором, вопящим "Оле! Оле!" сопереживают и подбадривают прямых участников.

А "бес вообще не приходит, если не видит поблизости смерти, если не знает, что ему не придется кружить у ее дома, если не уверен, что сможет всколыхнуть те ростки в нашей душе, которым нет и не будет утешения" (с. 234).

Феномен испанского "беса" имеет свою классику выражения: пышная золотая красота похорон тела с возносящими душу ангелами – у Эль Греко, все графические листы "Капричос" и "Сатурн, пожирающий своих детей" у Гойи, "Предчувствие гражданской войны", "Остановившееся время" ("Текучие часы") и тема распятия у Сальвадора Дали, кафедральная (церковная) многоцветная скульптура мучеников веры, аскетов и святых, изображение смерти с гитарой вместо косы, паломничества к святым местам с убеждением, что мертвецы шествуют вместе с живыми, надгробные песни астурийских женщин, танцы и песни Сивиллы на папертях кафедралов, бесчисленные обряды страстной пятницы по всей Испании, а в Гранаде – соревнования на празднике Святого Креста и т.п.

Итак, "бесовское" начало здесь залегает в глубинах всех эстетичных творческих проявлений. Но из классической эстетики известно, что в основе большинства великих поэтических творений искусства всех времен и народов лежит антиномия аполлонийского и дионисийского, иначе, иначе говоря – божественного и сатанинского, еще ближе к обсуждаемому – ангельского и бесовского. Так в чем же, спрашивается, испанская специфика? В том, что у испанцев эта вторая половина особо акцентируется, а не проходит лишь как фоновое явление или лишь как творчески генетическое; эти начала залегают на равных правах в самой бытийственной национальной специфике. Как указывает народная пословица на идеал испанской женщины: она должна быть королевой на улице, ангелом в церкви и сатаной в постели.

Впрочем этот идеал приемлем не для всех испанцев – сам Сальвадор Дали предпочел ему русскую женщину с ее русской душою (Елена Дмитриевна Дьяконова, которая до С. Дали была женою французского орфического лирика Поля Элюара) - Гала, которую он обессмертил в потрясающих произведениях, возводя ее в ангельский сан, как Данте – свою Беатриче. Так что связь с русскою душою у испанских гениев – Дали и Пикассо – оказалась самой прямою через любимых ими русских женщин.

На другой – собственно художественный источник связи и взаимодействия указал Лорка в своей гранадской лекции "Канте хондо", 1922 г. Он остановился довольно подробно на посещением М.И. Глинкой Испании в 1847 г.: "и под извечные ритмы гранадских вод у него зародилась блестящая идея создать собственную школу... Ученики и друзья Глинки обратились к народному творчеству и стали искать основу для своих творений не только в России, но и на юге Испании. Доказательство тому – всем известные "Воспоминания о летней ночи в Мадриде" Глинки, некоторые части "Шехерезады" и "Испанское каприччио" Римского-Корсакова. Теперь всем ясно, каким образом грустные модуляции и суровый ориентализм нашего канте влияют из Гранады на музыку Москвы и меланхолия Вели отзывается в таинственном перезвоне колоколов Кремля" (с. 225).

Еще одна замечательная, вполне близкая по времени перекличка испанского творца культуры с нашими – это абсолютное душевное неприятие Америки, Нью-Йорка, чью железно-бетонную бездушную цивилизацию Лорка обвиняет, осыпает проклятиями, что напрямую перекликается с "Моем открытии Америки" Маяковского, "Городом желтого дьявола" Горького.

Ну, и уж если мы невольно вспомнили Маяковского, то стоит отметить и в этом плане существующую более близкую идеологическую параллель. Подобно нашей советской героике, бытовала в Испании и своя классовая, героическая лирика. Это, например, Мигель Эрнандес, по-испански вспоенный национальной неуемной страстью (как и молодой Маяковский, с любовным "пожаром сердца"), но и как зрелый Маяковский Эрнандес отдает свой талант трудящимся – крестьянам на нивах и шахтерам, смакует их ненависть к "светской роскоши" капиталистов, даже к священникам с их "глупым церковным великолепием" и "распутной митрой" и напрямую кличет топор революции, чтоб поглядеть на землю, "удобренную подлою кровью", завет к "спасительному грабежу" как и "спасительному преступлению": "Бык, восстань!" (с. 448).

Наконец, в заключение этой главы не могу не указать на еще одну – замечательную – параллель.

Лорка сам иллюстрировал свои поэтические создания авторскими удивительными рисунками – черно-белыми и цветными (он вообще был одарен и музыкально и особенно щедро как художник – недаром они даже состязались с Сальвадором Дали в рисовании в пору их близкой дружбы).

Наш выдающийся поэт современности Юнна Мориц, которая много переводила из испанской поэзии, включая и Лорку, - тоже превосходно, столь же своеобразно иллюстрирует свои поэтические книги (я об этом скажу подробнее в главе, посвященной ее творчеству).

И окончательно завершая, хотел бы сказать под занавес словами Лорки:

Один из первых в мире над этими вопросами, применительно к опыту своей страны задумался замечательный испанский мыслитель Хосе Ортега- и- Гассет (еще до II-ой Мировой войны).

Ортега состоялся как мыслитель - после того, как он впервые для не сомневавшихся в благополучии своей страны современников поставил вопрос о том, что же такое Испания сегодня, почему она себя - великую культурную нацию - потеряла, что в ней есть сейчас и что могло бы быть. Еще его предшественник, с которым Ортега будет полемизировать по выводам, Мигель де Унамуно сетовал на мужское безволие как на главное национальное зло, но при этом был убежден в том, что "не нужно будить народ", а "оставить его спать сном его доброй - обыденной жизни". (Прямая параллель с нашими славянофилами и почвенниками). Споря с учителем, молодой, страстный Ортега видел самую главную беду Испании в стремлении отдельных ее частей-басков, каталонцев - обособиться, отделиться: сепаратизмы и национализмы (мелкие) губят большую - в прошлом великую! - нацию. Ставя диагноз своему современному обществу, он указывал на "общественную безнравственность, несправедливый суд, продажность чиновников, коррупцию государственных органов" (в работе с весьма красноречивым заглавием "Бесхребетная Испания".

Главнейшую причину такого длительного кризисного состояния испанского общества Ортега видел в "противоестественном отсутствии лучших (т.е. культурной элиты, обладающей должным авторитетом для массы – М.К.) "Между талантливыми одиночками и массой не оказалось посредников, и нашим малочисленным одаренным людям было не суждено отделиться от народа и избавиться от пресловутой плебейской ухмылки", поскольку масса способна только "на самое элементарное". Обращаясь к поучительным историческим примерам, он указывал на Элладу, которая в свой классический золотой век стала своего рода фабрикой по производству замечательных личностей во всех видах творчества.

Пусть нас не смущает резковатость подобных оценок (свою родину он вообще называл "задворками человечества"), нас должна стимулировать его страстная жажда понять причины отсталости и искать пути ее преодоления. "Моральный бунт масс наряду с ненавистью к лучшим и нехваткой последних, на мой взгляд, выступили главной причиной нашей национальной катастрофы" (стр. 99). И чтобы быть более объективным в подобном горьком анализе, мыслитель предлагал исходить из ОБСТОЯТЕЛЬСТВ НАЦИОНАЛЬНЫХ, а судить о них - с точки зрения МИРОВОЙ (или по крайней мере общеевропейской). Такая глубоко критическая национальная философия легла в основу последующей социально-духовной перестройки испанского общества, которая произойдет уже после кончины франкистского тоталитарного режима в конце 70-х - 80-х гг. текущего столетия.

Перейдем теперь к нашей стране.

Сельский уклад жизни в России (несмотря на ее выросты в державу и империю) также сформировал инертную - в тенденции – мaccy, способную лишь в крайних случаях на бунт, но вовсе не способную на ориентацию к социальности, демократичности, личностному развитию, к чувству свободы, понятой как единственно нормальное условие человеческого существования. "Народничество" - движение русской интеллигенции 60-90-х гг. прошлого века было попыткой просветить гигантскую инертную крестьянскую массу путем прямого "хождения в народ" и объяснения темной массе ценностей демократии и свободы. Но оно было частью разгромлено властями (арестовано около 4 тысяч человек), частью уступило место несравнимо более действенному марксистскому движению с его идеей "пролетарской революции", элементарно объясняемой как "грабь награбленное". Что же касается последующего развития, то созидание "советского народа" ("советского человека" массы) стало уникальным случаем в мировой истории, когда подлинные "сливки " общества - духовная элита, настоящие думающие люди высокой личной культуры во всех областях советской жизни- были попросту "сняты", как в снятом молоке (а оставшиеся в живых мимикрированы властью), - их заменили "выдвиженцы", "полуинтеллигенты", как говаривал наш великий сатирик Зощенко.

Что же мы имеем сегодня? Что есть средний российский человек?

Культуры он не знает , истории (настоящей, та, что действительно имела место) у него нет - одни мифы, в том числе противоположно направленные (от религиозно и мистически означенного "народа-богоносца" до советской мифологемы "нового человека"). Раньше этот человек вовсе не жил как человек, а тратил время и силы на добывание хотя бы сносных условий существования, ныне - как бы вообще выжить или нахапать у нового слоя. А "новые русские" - это вовсе и не русские (по менталитету), а скорее что-то вроде американцев эпохи Великого кризиса.

И в стране, где массы не способны преклоняться перед чем-то высшим, потому что это высшее размазано, но не поддержано властью и средствами массовой информации, - здесь будет популярно только нечто усредненное, вроде нынешних латиноамериканских телесериалов - беда которых в том, что они приковывают к телевизору на несколько часов в день - причем ежедневно! - миллионы адаптированных к ним зрителей и при этом никак не адаптируют сознание и психику людей к РЕАЛЬНЫМ СИТУАЦИЯМ - они просто уводят их в полумифологизированный, искусственный мир, что, конечно, доставляет им удовольствие, но, увы, не поставляет никакой правды о жизни, в чем, собственно, и состоит удел высокого искусства.

В общем-то в отношении России примерно то же самое чуть раньше писал и наш национальный мыслитель (кстати, столь же любящий и ценящий публицистику) Владимир Соловьев и, к сожалению, с тем же успехом.

Когда страна волей исторической судьбы (против чего, увы, не попрешь!) утрачивает свой международный приоритет, - то, если она не глупа, она начинает ориентироваться уже не столько на вывоз (экспорт) того, что мало кому приемлемо, сколько на ввоз - в частности, на ТОТАЛЬНЫЙ ТУРИЗМ. Население Испании - около 40 миллионов человек, а туристов она принимает ежегодно более 50 миллионов. Естественно, что для этого она должна подготовить идеальные коммуникации (оборудованные дороги, комфортабельные автобусы, аренда автомобилей и т.д.) и содержать в оптимальном состоянии места наибольшего внимания приезжающих- с одной стороны (гостиницы, кемпинги и т.п.), а с другой - все наиболее интересные и значительные памятники культуры - прежде всего великой архитектуры, ну и, наконец, нечто из того, что рождено научно-техническим потенциалом XX века.

О дорогах Испании я не говорю отдельно - поскольку они такие же, как во всем цивилизованном мире: для российских путешественников приведу лишь один пример. От Мадрида (сердце, центр страны) до Гранады (юг страны, древнейший университет Европы) примерно 520 километров, которые комфортабельный автобус покрывает за... 5 часов. И так везде и всюду, на "хай-вее" при скорости 120-140 км в час можно спокойно читать и даже писать...

Я не буду здесь сейчас также говорить о памятниках старины - это заслуживает отдельного описания. Скажу только вскользь, что некоторые древние очаги культуры, как, скажем целый город Толедо, не просто сохранен в целости и сохранности, но он и сегодня продолжает жить, как 800 лет назад, т.е. здесь все функционирует - кафедралы, церкви, постоялые дворы, улочки шириной не более простертого копья всадника. Во всех крупных городах страны ошеломляет величие их кафедральных соборов, которые днем живут за счет туристов, а вечером исполняют свои священные функции для жителей, как это было всегда.

Но и наше время, пик научно-технической революции, не может не сыграть своей тоже отличительной роли - и в своем амплуа выступить также достойно, как великие архитектурные и художественные творения прошлого. Я возьму в качестве примера выдающийся образец - причем, повторяю, не из опыта супериндустриальной Америки или Японии, а из опыта малюсенького княжества на территории Испании, находящегося под ее протекторатом и где язык и валюта в основном испанские. Это княжество Андорра, на самом севере Испании, в Пиренейских горах - с населением в 50 тысяч человек и где основу экономики составляет обслуживание примерно 15 миллионов туристов ежегодно.

Я чуть-чуть отвлекусь : к древним 7 чудесам света в XX веке в России придумали - (а чем мы хуже?) - свое, современное и, конечно же, среди первых придумщиков оказались те, что решили фантазию о "земном рае" превратить из "утопии в науку". На том же уровне бумажной гениальности оказались и все другие коммунистические суперпроекты:

Супер- Дворец Советов на месте предварительно взорванного храма и , естественно, неосуществленный; потом колоссальные каналы, вырытые руками заключенных, и оказавшиеся... ненужными; потом бессмысленный поворот великих сибирских рек вспять - на Юг, в Среднюю Азию; потом еще одна тоже "стройка века" - БАМ , и опять-таки оказавшаяся ненужной...

Вот пустые итоги "великой России", ставшей на 70 с гаком лет "безымянной страной" - "СССР", притом сии итоги можно, увы, множить и множить...

А вот пример совершенно из другого ряда, пример с той земли, о коей уже шла речь.

... Маленький городок на севере Испании, стоящий в ущелье среди вздымающихся вокруг Пиренейских гор. И в городке том, где всего три с половиной улицы (но с безупречным покрытием и оформлением!!!), как впрочем и во всей Испании (в общем-то как и во всем цивилизованном мире) - лентами сплошняком вьются магазины: кафе, рестораны, отели, супермаркеты и абсолютно всегда забитые стоянки автомашин. Все это выполнено на высшем мировом уровне (в том числе и подземные гаражи - несмотря на условия скалистого высокогорья!).

Но я хочу сейчас особо остановиться на недавнем предмете мирового интереса. Это - гигантский уникальный комплекс термальных вод "Caldea". И сделан он не для показухи, а для того, чтобы сделать добро многим десяткам и сотням тысяч людей, приезжающих сюда со всей Европы (а теперь и из России), чтобы на 3 часа в день получить за вполне терпимую плату в 2000 песет (это примерно 15-16 долларов) - ни с чем несравнимый гениальный отдых, фантастический водомассаж и одновременно своеобразнейшее лечение вдыханием паров эвкалипта и других самых полезных ароматов и аэрозолей - в специальных залах и водокабинетах. Я уже не говорю о саунах и хождениях по льду после таковых, о бесконечно разнообразных брансбойтах, под - и над-водных фонтанах и гейзерах, которые обрабатывают все части вашего тела последовательно сверху вниз или снизу вверх (по желанию). Суперсовременность связана здесь и с античностью (чем гордится вся Испанская земля) - я имею в виду специально реконструированные древнеримские термы - особые бани, ну и много еще превышающего фантазию обычного человека. Словом, это гигантский прозрачный дворец из стекла, мрамора и металла, предназначенный для трехчасового (по меньшей мере) проживания в воде, подобно амфибии, - плюс ко всему феерия огней, зелени и музыки. Словом, незабываемое чудо, к коему безумно хочется причаститься еще хоть раз...

И все это, повторяю, во-первых, открыто абсолютно для всех желающих - понимаете? - не для касты избранных, а для ВСЕХ (!) притом СО ВСЕГО МИРА! - с утра и до 11 часов ночи. Во-вторых, несмотря на значительные траты за быстрое строительство сего уникального сооружения, оно весьма быстро себя и окупает: ведь ради этого прежде всего туристы со всех стран сюда едут на несколько дней до 2000 лиц за сеанс! А, окупив себя, "Caldea" начинает приносить весомый доход.

Вот что такое РЕАЛЬНОЕ ЧУДО в наши дни.

(И спрашивается: почему бы нам вместо просто восстановления порушенного не заняться строительством того, что отвечает духу XXI века, окупится за несколько лет и будет приносить неизбывное наслаждение всем нуждающимся в отдыхе и лечении?!!) (специальное предложение для деятельного мэра Москвы Лужкова Ю. М.). Если золотой век сзади, то что впереди?

Что в сущности означает золотой век? Наверное, это век национальной славы, приобретший мировой резонанс. Причем это слава все же не оружия, не военной мощи и страха перед его возможным нашествием, тогда бы ЗОЛОТЫМИ сделали свои эпохи А. Македонский и Атилла, Чингисхан и Тамерлан, Наполеон, Гитлер, Сталин... Однако этого не произошло. Золотой век нации – это лик ее ТВОРЧЕСКОЙ МОЩИ: не Македонского был обозначен "век" (точнее время правления), а "век Перикла" (то есть творческих гигантов, коих он поддерживал - Фидий, Платон, Софокл), не "Князь", по Макиавелли, определяет судьбу нации, а Леонардо и Микеланджело в ренессансной Италии; не конкистадоры - испанцы в Новом Свете, а их современники Сервантес и Веласкес в Старом свете; не завоеватели-кочевники (монголы), а выстоявшие градостроители; не Наполеон, а Гете (к которому первый не случайно едет на поклон в Веймар), не Гитлер, а Томас Манн. По той же всемирно-творческой логике, не Сталин, а Мандельштам, коего он угробил, не сталинизм, а та культура духа, что ему противостояла в своей сути: Флоренский и Пастернак, Цветаева и Ахматова, Булгаков и Шостакович... Вот что является Солнцем национальной истории. И когда оно в зените, - наступает золотой (солнечный) век - век творчества, которое держит все общество в высоком и прекрасном напряжении, учредив свои высшие ценности и всеобщую на них ориентацию (или даже переориентацию).

Что касаемо России, то ее исторические творческие "пики" -золотой (пушкинский) и серебряный "века" позади, а теперь еще и роль военно-политического протагониста на исторической сцене XX столетия Россия уже отыграла. Носителям и сторонникам этого, державного сознания остается теперь только ностальгировать или жить воспоминаниями, как Наполеону на о. Эльба. Впрочем, по счастью, ныне в нашей республике местных наполеонов не лишают даже московской прописки и не ссыпают - пусть их доживают в дебатах и даже, коли уж очень неймется, выставляют свои кандидатуры на выборах.

Что же получается: алкающему чувству национальной гордости более и утешиться нечем?

Отчего же - есть чем: ролью культурного протагониста. Но для этого опять-таки мало одной лишь доброй ностальгии о нашем "серебряном веке", сейчас интеллигенции следует предаться воспоминаниям о будущем, т.е. спроецировать свое славное, даже великое прошлое - вперед. Но для этого опять-таки необходимо, чтобы российская интеллигенция, духовная элита общества, заняла то РЕАЛЬНОЕ МЕСТО В ОБЩЕСТВЕ, какое занимает в человеческом теле голова, а не филейные части, во что превратились распавшиеся части нашей интеллигенции в сегодняшнем социуме.

... Итак, сегодня наш государственный корабль пребывает в вынужденном и крайне нежеланном дрейфе: паруса бессильно обвисли, и мы долго и напрасно ждем попутного ветра Истории, - как некогда греки- ахейцы тщетно ждали морского ветра, чтобы отплыть всей флотилией брать Трою. В те - мифологические, гомеровские - времена думали, что достаточно умилостивить разгневанного бога, принести ему удовлетворительную жертву, - он сменит гнев на милость, и корабли поплывут желанным маршрутом. Но времена мифопоэтической истории давно миновали, а где реальной Истории отыскать своего бога- покровителя, какие жертвы принести ему?! И разве мало было нашей российской гекатомбы - многомиллионной жертвы, принесенной молоху революции (перманентной гражданской войны Власти со своим народом), чтобы Клио повернулась к нам приветливым лицом?

А ежели перейти на простую прозу, то все это означает не что иное, как следующее: надобно нации повернуться к себе самой, всем ее согражданам друг к другу, и уважить тех, кто действительно достоин уважения (а не случайных выскочек, потрафивших массовым вкусам), а этим - уважаемым и уважающих друг друга - толерантно объединиться.

Жрец Калхас подсказал тогда эллинам, какую именно жертву надо было принести разгневанному богу, и тогда их корабли - таки благополучно отправились в путь.

Мудрый мыслитель Испании первой половины XX века Ортега тоже подсказал, что надлежит сделать в его стране, чтобы она вернулась на исторический путь цивилизации, - что и произошло. Правда, не сразу, а лишь 20 с лишним лет спустя, но ведь все-таки произошло!

Подобное обращение к нации, прежде всего к интеллигенции, не пропало даром, - посеянное Ортегой, дало богатые всходы на всех уровнях социального бытия, начиная с самого верхнего. В 1978 году после падения франкистского режима ставший Королем Испании образованнейший человек Хуан Карлос вручал согражданам новую, демократическую Конституцию, говоря, что Испания означает "преодоление Испании".

Вот и нам нужен такой человек во главе государства, который сумел бы сделать нечто похожее, поддержанный объединившейся интеллигенцией, нужно, чтобы Власть вкупе с духовной и коммерческой элитой поняли, что будущее России наступит только тогда, когда начнется ее "преодоление", когда воссияет солнце свободной русской культуры, - а это станет возможным, когда произойдет смена социальных ценностей и ориентиров – индивидуально-политических и тщеславно-коммерческих на духовные.